Привет ВСЕМ)) Увидела эту инфу и просто была поражена полетом мысли талантливых людей в данном случае нашего соотечественника, который создал этот дом ВЕК ТОМУ НАЗАД!!! Подумала, что может быть как раз и пришло время для построения такого жилья повсеместно? На сколько я поняла, там полно идей в смысле энергосбережения и полета фантазии, так как эту конструкцию можно внутри менять в связи с потребностями и вкусом.
Дом Мельникова (Дом-мастерская архитектора Константина Степановича Мельникова) — одноквартирный жилой дом, всемирно известный памятник архитектуры советского авангарда. Был построен в 1927—1929 годах в Кривоарбатском переулке в Москве по проекту выдающегося советского архитектора Константина Мельникова для себя и своей семьи.
Дом-мастерская является вершиной творчества К. С. Мельникова и отличается новаторскими конструктивными особенностями, оригинальным художественным образом и объёмно-пространственной композицией, продуманной функциональной планировкой. Одноквартирный жилой особняк в центре Москвы — уникальный для советского времени пример такого рода постройки.
Мечта об отдельном собственном доме-мастерской появилась у Константина Мельникова ещё в годы его обучения в Московском училище живописи, ваяния и зодчества.[2][3] Сначала он намеревался приобрести готовый дом и перестроить его, в связи с чем долго подыскивал в Москве подходящее здание. Сохранились созданные архитектором в 1916—1917 годах планы перестройки одного из старых каменных московских домов в неоклассическом стиле. Традиционность подходов к планировке и внешнему виду собственного дома в первых эскизах Мельникова объясняется влиянием академика архитектуры И. В. Жолтовского, у которого Мельников занимался на архитектурном отделении училища и под руководством которого он работал с 1917 года в Архитектурно-планировочной мастерской Строительного отдела Моссовета — первой государственной архитектурной мастерской советского времени.
Строительство. Конструктивные особенности стен и перекрытий
Уникальным в доме Мельникова является уже то, что в конце 1920-х годов, когда в СССР шло сворачивание НЭПа, а по всей стране началось строительство домов-коммун, одному человеку разрешили построить частный дом в центре столицы. Этому факту есть несколько объяснений.
Во-первых, дом Мельникова был официально признанным экспериментальным сооружением. Здесь архитектор апробировал идею круглого дома, которую затем хотел использовать в других проектах, в том числе и для строительства домов-коммун.[сн 1]
Конструкции стен и перекрытий дома-мастерской не только оригинальны, но и выполнены на уровне технических изобретений, несколько из которых были Мельниковым впоследствии запатентованы.[6]
Стены дома были выполнены из красного кирпича особой узорчатой кладкой, создающей ажурный каркас. Кладка осуществлялась по проекту со сдвигом вдоль стены через ряд и поперёк стены через два ряда. В результате такой конструкции, как писал сам К. Мельников, в наружных стенах дома образовались 124 шестиугольных проёма[4] (в других источниках указывается, что первоначально стены содержали «около 200»[3] или 100 проёмов[7]). Бо́льшая часть просветов в ходе строительства была заложена, но около 60 оставлены под окна и ниши. Оригинальный каркас стен создаёт возможность в процессе эксплуатации дома, не ослабляя несущих конструкций, менять в случае необходимости расположение оконных проёмов, устраивая новые окна практически в любом месте стены и заделывая существующие. Ненужные проёмы закладывались в процессе строительства битым кирпичом и строительным мусором, что позволило значительно удешевить стоимость строительства и сэкономить строительные материалы — как вспоминают современники строительства, со стройки не было вывезено ни одной тачки мусора.[8] Помимо очевидной экономии, предложенная К. С. Мельниковым система кладки позволила обеспечить распределение напряжений равномерно по всей стене и исключить потребность в несущих столбах и перемычках.[4] Необычная конструкция стен позволяет некоторым авторам публикаций[9] о творчестве К. С. Мельникова сравнивать дом Мельникова с работами американского архитектора Ричарда Фуллера и проводить аналогии с пчелиными сотами и структурой углеродных нанотрубок. Если Фуллер был явно неизвестен Мельникову, то с конструктором и инженером В. Г. Шуховым Мельников серьёзно сотрудничал в годы, предшествовавшие строительству собственного дома и уже в ходе строительства: вместе они спроектировали Бахметьевский гараж и гараж на Новорязанской улице. Конструкция дома Мельникова — это две соединённые цилиндрические кирпичные сетчатые оболочки, по аналогии с оболочками Шухова, обеспечившие прочность при минимальном расходе материала.
Не менее оригинальной была конструкция междуэтажных перекрытий, выполненная из деревянного тёса, поставленного на ребро. Перекрытия дома напоминают сетчатые перекрытия-оболочки В. Г. Шухова, запатентованные им в 1896 году. Ко времени постройки собственного дома Мельников уже имел позитивный опыт сооружения новаторских конструкций из дерева, примерами которых могут служить павильон «Махорка» на первой Всероссийской сельскохозяйственной и кустарно-промышленной выставке 1923 года в Москве, Павильон СССР для Всемирной выставки 1925 года в Париже и деревянные торговые павильоны Ново-Сухаревского рынка.
Доски перекрытия пересекаются под прямым углом, образуя сетку из квадратных ячеек размером 0,5×0,5 м. Сверху и снизу эта сетка зашита деревянным настилом. В результате этого в устройстве междуэтажных перекрытий не использованы колонны, стропила и балки, а перекрытие конструктивно работает как единая плита-мембрана.[2] Такое перекрытие обеспечивает конструктивную надежность, даже прогибаясь под тяжестью. Так, в мастерской архитектора со временем потолок несколько провис, однако Мельников при ремонте не стал его выпрямлять, объяснив это тем, что выгнутый в виде линзы потолок лучше улавливает свет, отражая его вниз.[2]
Архитектурное решение
Объёмная композиция дома представляет собой два разновысоких вертикальных цилиндра одинакового диаметра, врезанных друг в друга на треть радиуса, образуя тем самым необычную форму плана в виде цифры «8», ориентированную по направлению «север — юг». Более низкий цилиндр со срезанной по вертикали южной частью завершён плоской крышей с открытой террасой. Возвышающийся над ним задний цилиндр имеет покатую кровлю, понижающуюся от центра здания к его северной части.
 |  | |||
| Северо-западный фасад | Главный фасад |
 |  |  | ||
| Входная дверь | Рисунок шестиугольного окна первого этажа северного цилиндра | Окна западной стороны малого цилиндра. Верхнее окно, единственное восьмигранное в доме. |
Несмотря на необычную и нелёгкую для организации быта пространственную структуру, внутренняя планировка здания отличается исключительной функциональной продуманностью, о которой сам Мельников говорил:
«Дам премию тому, кто сумеет сосчитать, сколько в доме этажей, а своему брату-архитектору — загадку: откуда взялось такое богатство разнообразия в объёмах из одной-единственной формы стандарта, составившего органическое существо Архитектуры нашего дома»[4]
Повседневная жизнь семьи протекала на первом этаже дома-мастерской, который был поделён на следующие комнаты[2][3][7]:
- Передняя (6,3 м²). Вход в небольшую переднюю устроен в центре уличного фасада. Оригинальна внутренняя стеклянная дверь передней: её створка обслуживает сразу два проёма: она может закрывать переднюю, объединяя коридор с лестницей на второй этаж, либо закрывать вход в коридор, как бы удлиняя пространство передней.
- Столовая (17 м²) — основное помещение первого этажа, где собиралась семья, устраивались обеды и приём гостей. Столовая освещена одним шестиугольным проёмом и большим прямоугольным окном слева от входа в дом.
- Кухня (7 м²) примыкает к столовой. Один из проёмов наружной стены со стороны кухни использовался для холодильного шкафа, а в перегородку между кухней и столовой был встроен буфет. Из кухни хозяйка дома по специальной переговорной трубе (внутреннему телефону) могла общаться с членами семьи, находящимися в других помещениях. Кухня освещается двумя шестиугольными окнами, перед которыми размещён рабочий фронт — газовая плита и длинный стол с ёмкостями для продуктов и посуды. Над плитой устроен уникальный для 1920-х годов стеклянный экран-вытяжка, позволяющий удалять воздух от плиты через вентиляцию, что было особенно важно, так как кухня не имела закрывающейся двери.
- Санитарный узел, состоящий из ванной и уборной (7 м²) примыкает к кухне и имеет с ней общие коммуникации. В ванной имеется одно шестиугольное окно, установлена газовая колонка.
- Две одинаковых по размеру детских рабочих комнаты (4,5 м²) сына и дочери архитектора. В каждой комнате предусмотрено по одному шестиугольному окну, оборудованы места для ученических занятий: вблизи окна у перегородки стояли письменные столы, полки для книг и учебников. На побеленном потолке этих комнат изображены цветные треугольники: жёлтый у дочери, синий у сына.
- Туалетная (гардеробная) комната (11 м²). Вдоль перегородок туалетной комнаты расположены встроенные шкафы: справа от дверного проёма женский (для матери и дочери), выкрашенный в белый цвет, слева — мужской (отца и сына) жёлтого цвета. В этой комнате хранилась одежда всех членов семьи. Здесь Мельниковы переодевались перед выходом на улицу и перед сном — наверх в спальню было принято идти в спальной одежде или в домашних халатах. В туалетной комнате стоял диван, туалетный столик, большое трюмо.
- Рабочая комната хозяйки, Анны Гавриловны Мельниковой (5,4 м²). Здесь находился шкаф для белья, место для глаженья, швейная машина.
- Коридор (11,7 м²). Кухня, столовая и туалетная комната выходят в коридор открытыми до потолка (высота первого этажа составляет 2,65—2,7 м.) проёмами без дверей. Из коридора осуществляется выход в подвал, расположенный только под первым цилиндром и включающий в себя кирпичные фундаменты построек, некогда стоявших на этом участке и обнаруженные в процессе строительства.
В подвале дома находятся камера калорифера (14,6 м²), из которой тёплый воздух по каналам расходится по всем помещениям дома. Топка калорифера соединена каналом с кухней — по нему вниз сбрасывался мусор, который можно было сжечь. Кроме этого в подвале устроены кладовая и погреб для хранения продуктов.
В выходящем в сторону Кривоарбатского переулка цилиндре над первым этажом расположен один этаж, в другом цилиндре — два этажа. На второй этаж из передней ведёт достаточно широкая (1,1 м.) лестница, которая начинается с прямого марша и переходит затем в винтовую лестницу, оканчивающуюся на третьем этаже.
На втором этаже расположены:
- Гостиная (50 м²) — это парадная комната дома. В ней Мельниковы принимали гостей, музицировали, беседовали. Обстановка гостиной подчеркивала её назначение — пианино, диван, кресло, круглый стол. Гостиная освещается огромным окном-экраном. Кроме основного окна в комнате имеется небольшое восьмиугольное окно, сообщающее помещению масштаб. Первоначально это окно предусмотрено не было, однако в процессе строительства Мельников обратил внимание, что через этот просвет в гостиную попадает луч солнца, вышедшего из-за соседнего дома, и окно было оставлено. Причём ему, единственному в доме, была придана восьмиугольная форма.
- Спальня (43 м²) занимала второй этаж северного цилиндра и была предназначена только для сна, роли которого в жизни человека Мельников придавал особое значение:
«И теперь, если я слышу, что для нашего здоровья нужно питание, я говорю: „Нет — нужен сон“. Все говорят, отдыху нужен воздух, опять не это — я считаю, что без сна воздух бессилен восстановить наши силы».[4]
Спальня в доме Мельникова была общей для всех членов семьи. В комнате не было шкафов или какой-либо иной мебели, кроме встроенных в пол трёх кроватей — двухспальной для родителей и односпальных для сына и дочери. Кровати были сделаны из оштукатуренных досок, в внутрь вставлялись панцирные сетки. Кровать родителей зрительно изолирована от кроватей детей двумя радиально расположенными перегородками-ширмами, не соприкасающимися между собой и не доходящими до наружных стен.
«Мною употреблён принцип распределения жилых помещений не применительно к членам семейства персонально, — говорил К. С. Мельников, — а по функциям этих жилых помещений. Так, например, спальня — одна, и это только спальня, это даёт возможность соблюдения наибольшей гигиеничности».[4]
Спальня освещается 12 шестиугольными окнами, выходящими в сад. Потолочных и настенных светильников в комнате предусмотрено не было, только электрические розетки. Для отделки всего помещения спальни — стен, потолка и встроенных кроватей был использован единый отделочный материал медно-золотистого цвета. В этом помещении, по словам самого Мельникова, был «виден воздух».[2]
Третий этаж целиком занимала Мастерская К. С. Мельникова (50 м²), в которой находилось рабочее место архитектора. Впоследствии, когда сын архитектора Виктор Мельников стал художником, мастерскую на третьем этаже занял он, а гостиная была переоборудована под мастерскую К. С. Мельникова.[14] Мастерская и гостиная — практически одинаковые помещения, но воспринимаются они посетителями абсолютно по-разному[15]: гостиная имеет единственное огромное окно, мастерская освещается 38 шестиугольными окнами, образующими сложный орнаментальный рисунок. Использованный приём освещения мастерской придавал помещению необычный облик и создавал идеальные условия освещённости рабочего места архитектора — свет шёл со всех сторон и рука не затеняла чертёж.[2]
Выступ малого цилиндра образует в мастерской антресоль, с которой К. Мельников любил рассматривать разложенные на полу эскизы, рисунки, живописные работы. С антресольного балкона имеется выход на террасу, ограждённую глухим парапетом. Кровля была сделана ребристой и покрыта железом, поверх которого устроен решетчатый деревянный настил. Вода через ритмично расположенные отверстия стекала в желоба и отводилась в водосточные трубы, укреплённые в стыках цилиндров. Над частью террасы устроен козырёк, являющийся продолжением круглого перекрытия северного цилиндра. Летом на террасе Мельниковы пили чай, отдыхали на воздухе, использовали её как солярий.[2]
В 1941 году были разобраны две перегородки на первом этаже здания: одна разделяла две рабочие детские комнаты (к тому времени дети — Виктор и Людмила Мельниковы были уже взрослыми), другая разделяла туалетную комнату и рабочую комнату А. Г. Мельниковой.
Во время Великой Отечественной войны были утрачены встроенные в пол кровати в спальне, а также оригинальная отделка стен и потолка. Во время бомбардировки в находящийся поблизости Театр имени Вахтангова попала бомба и взрывной волной в доме Мельникова выбило все стёкла, поэтому первоначальное остекление также не сохранилось.[17]
К. С. Мельников завещал свой дом детям, Виктору и Людмиле. После смерти отца в особняке поселился В. К. Мельников. В 1988 году Людмила Константиновна потребовала раздела дома с тем, чтобы она также могла в нём проживать. В. Мельников отказался, и тогда Л. Мельникова подала в суд. Тяжба между братом и сестрой продолжалась восемь лет. В конце концов, Мосгорсуд присудил Л. К. Мельниковой половину дома-мастерской, но без права проживания в нём.
В 2003 году В. К. Мельников оформил дарственную своей доли дома на одну из своих дочерей, Елену. Однако, в начале 2005 года Виктор Константинович заподозрил дочь в том, что она «обманным путём» вынудила его подписать дарственную на дом. В присутствии прессы и представителей архитектурной общественности Виктор Мельников заявил, что исключил младшую дочь из завещания. Своей душеприказчицей он назначил старшую дочь, Екатерину Каринскую, но в начале марта 2005 года объявил, что завещает дом Константина Мельникова, всю коллекцию его произведений, а также всю коллекцию собственных произведений государству, лишая обеих дочерей наследства.[25] Между В. К. Мельниковым и его дочерью Еленой начался судебный процесс по оспариванию завещания. В сентябре Виктор Мельников процесс выиграл и 13 декабря 2005 года судебное решение вступило в законную силу.[26] Уже после смерти отца Е. В. Мельникова обратилась в Президиум Московского городского суда с надзорной жалобой на это решение. Однако на судебном заседании 16 марта 2006 года Елена отказалась от дальнейших судебных разбирательств о праве собственности на особняк и заявила, что поддерживает идею создания в доме государственного музея.[11][27]
Наследственное дело В. К. Мельникова до сих пор не закончено. В его результате 1/8 дома может перейти в собственность Е. В. Мельниковой, 1/8 — в собственность Е. В. Каринской, 1/4 — в собственность Российского государства.[28]
Вторая наследница К. С. Мельникова, его дочь Людмила (скончалась в 2003 году[29]), завещала принадлежащую ей 1/2 долю в собственности своему сыну Алексею Ильганаеву. Через несколько дней после кончины В. К. Мельникова стало известно, что указанная доля продана А. Ильганаевым сенатору Совета Федерации от Пермского края С. Э. Гордееву, имеющему неоднозначную репутацию и известному своей прежней рейдерской деятельностью.[26][30] Сенатор намеревался в ближайшее после покупки время передать принадлежащую ему часть здания в государственную собственность,[31][32] однако, согласно заявлению на сайте музея «Дом Мельникова», указанная доля в настоящее время принадлежит Фонду «Русский авангард», возглавляемому С. Э. Гордеевым.[28]
В марте 2006 года Мэр Москвы Ю. М. Лужков провёл совещание, посвящённое правовой ситуации с домом Мельникова, в котором приняли участие представители Москомнаследия, Москомархитектуры, префектуры Центрального административного округа, а также собственник половины дома сенатор Сергей Гордеев. По итогам совещания Ю. Лужков поручил подготовить письмо на имя Председателя Правительства РФ с просьбой передать в собственность города часть дома Константина Мельникова, которую его сын, Виктор Мельников, завещал Российской Федерации. При этом Префект Центрального административного округа С. Байдаков заявил:
«…если правительство РФ удовлетворит просьбу города и передаст дом в его собственность, желательно, чтобы к столичному правительству перешла и доля сенатора. Нельзя, чтобы половина дома была городской, а вторая половина — федеральной».[32]
В 2011 году появилась информация о получении половины дома Мельникова в оперативное управление Музеем архитектуры им. Щусева. Однако судебные разбирательства вокруг собственности на здание до сих пор не прекращены.[33]
Идея создания в доме Мельникова полноценного музея возникла ещё при жизни архитектора. В последние годы жизни К. С. Мельников болел, и это заставляло его всё серьёзней задумываться о судьбе своего дома. В 1972 году он обратился в Союз архитекторов с просьбой о создании в доме музея,[51] но это предложение поддержано не было.
В. К. Мельников, ставший хозяином дома после смерти отца в 1974 году, видел свою задачу в том, чтобы всё же превратить уникальное здание в музей. Руководствуясь этим, он не продал за свою жизнь ни одной работы, связанной с именем и творчеством Константина Мельникова.[51] В дом продолжали регулярно приходить посетители, специалисты, иностранные студенты-архитекторы, и Виктор Мельников лично проводил экскурсии по зданию.[52]
С 1985 года Виктор Мельников периодически поднимал вопрос о создании в доме Мельникова музея, выдвигая при этом ряд определённых требований[19][54]: чтобы он, Виктор Мельников, который провёл здесь всю жизнь, мог в нём жить. Чтобы другим наследникам были предоставлены квартиры. Чтобы где-то по-соседству был устроен центр по изучению творчества Мельникова с архивом для проектов Мельникова-старшего и картин Мельникова-младшего и выставочными помещениями. Наконец, чтобы государство гарантировало сохранность мемориальной обстановки дома. Рассматривались также варианты устройства в доме-мастерской филиала музея архитектуры им. Щусева.[55] Однако при жизни Виктора Константиновича решение по созданию музея в доме Мельникова принято не было.
Завещая свою долю в собственности Российской Федерации, В. К. Мельников передал в дар государству и свои художественные произведения, поставив условие создания в доме музея отца и сына Мельниковых. В настоящее время эту позицию поддерживает дочь В. К. Мельникова Екатерина Каринская. Вторая наследница, Елена Мельникова, считает, что в доме должен находиться музей архитектора К. С. Мельникова.[56][57]
Принципиально отличную точку зрения имеет другой собственник памятника — учредитель и президент Фонда содействия сохранению культурного наследия «Русский авангард» С. Э. Гордеев, который считает, что это должен быть музей дома,[58] в котором будут находиться также и вещи К. С. Мельникова, картины, в том числе и сына архитектора В. К. Мельникова, но только те, которые находились в доме-мастерской при жизни Константина Степановича.[59] Эта же позиция подтверждается созданным Фондом веб-сайтом несуществующего пока музея «Дом Мельникова», где говорится о намерениях Фонда создать в доме Мельникова музей, посвященный шедевру российской архитектуры.[28]
Главный архитектор г. Москвы А. В. Кузьмин предлагает «преодолев имеющиеся противоречия, организовать там музей конструктивизма. Реставрировать дом и устроить гостиницу для тех, кто хотел бы пожить в условиях коммуны»,[60] вероятно путая дом Мельникова с домом Наркомфина, созданным другим архитектором — М. Я. Гинзбургом.
Весной 2013 года музей архитектуры имени А. В. Щусева провёл конкурс на создание концепции музея «Дом Мельникова»[63], в котором победил проект бюро Citizenstudio[64].
В настоящее время в доме живут внучка архитектора Екатерина Каринская и её муж.
Пы.Сы. По ТВ показывали, что дом в данный момент обложили полицейскими, хозяйка дома ( внучка архитектора ) боится из него выходить, потому что ее хотят оттуда выселить.
Свежие комментарии