Вот и наступило это утро туманное... Ну для умеющих еще читать сейчас много букв -эта потешная вещь. Приятного чтения. И мы с Вами.:)
Заметка начинается с академических нападок на царский режим. Покончив с
этой злободневной темой, "Вечерка" доказывает, что человечество проводит в
уборных значительную часть своей жизни.
внимание: надо добиться того, чтобы каждый, побывавший в уборной нового
клуба, вынес оттуда хоть небольшой, но все же культурный багаж.
В общем, кутерьма идет порядочная. Архитекторы выбиваются из сил, чтобы
наилучшим образом сочетать требования общественности.
Но вот проект выбран, клуб построен, флаг поднят, прогремели
приветственные речи, и в новое здание вступает заведующий клубом.
Нет слов, клуб хорош. Блистают светлые стены, в толстых стеклах
отражаются бюсты, по углам стучат листьями пальмы, а коричневый зрительный
зал почище, черт побери, любого филиала московского театра. Хороша и
циркуляция воздушных потоков. Есть, конечно, недочеты, но в основном
общественность добилась своего - клуб хорош.
Суровые будни начинаются с того, что главный вход наглухо
заколачивается бревнами и для верности опутывается колючей проволокой.
Почему это делается - никто не знает, но делается это всегда. Теперь в клуб
ходят со двора, в какую-то маленькую дверь. Во дворе, ясное дело, темно и
вырыты большие волчьи ямы. Главный вход, со всеми своими колоннами,
гранитными ступенями и статуей рабочего со сверхъестественно развитой
грудью, пропадает впустую.
Но это еще не магистральная беда.
Начинается переоборудование помещения. Оказывается, что нет комнаты для
фотокружка. То есть комнаты есть, но полные света и воздуха, а кружку для
лаборатории как раз нужна комната совершенно, если можно так выразиться,
обратного типа.
И заведующий бодро начинает свое дело не с организации его, а с
реорганизации. Кстати, к этому он привык еще в старом помещении.
Чудное окно фотографической комнаты замуровывается кирпичами, возникает
рубиновый свет, и кружковцы запираются на ключ, чтобы как можно скорей
приступить к любимому делу - проявлять пластинки, покачивать ванночки и
грустно улыбаться, глядя на ужасные результаты негативного процесса.
Впрочем, кружковцы тут же узнают, что покачивать ванночки покуда не придется
- деньги, ассигнованные на покупку фотоаппарата, уже израсходованы на
замуровывание окна и обнесение главного входа окопной проволокой.
Через три дня заведующий клубом случайно попадает в фотолабораторию.
Здесь его взору предстает странная картина: кружковцы при красном свете
играют в карты, в двадцать одно. Что им еще делать? Если в этой мрачной
комнате не развлечься чем-нибудь, то можно сойти с ума от страха!
Их выгоняют. Освободившееся помещение отдают кружку кройки и шитья,
которому больше всего нужен свет и воздух. Окно размуровывают. Комната
наполняется строительным мусором, и по всему клубу летает известь и красный
кирпичный порошок. Свет еще есть, но воздух уж не так чист. Делается грязно.
Посетители клуба с легким сердцем швыряют на пол окурки и яблочные огрызки.
И почему бы не бросать, если пол уже запятнан глиной и алебастром!
Заведующий немедленно начинает кампанию за чистоту. Но увеличивается не
число веников, швабр и пылесосов, а количество плакатов, воззваний и
увещеваний. Появляются различные сентенции в стихах и прозе. Чище от этого
не становится, просто становится скучнее.
К этому времени выясняется, что клубный делопроизводитель растратил
трамвайные талоны. Для такого случая снимают колючую проволоку и на один
день открывают главный вход. Мерзавца судят. Становится еще немножко
скучнее. А тут еще эта реорганизация никак не может окончиться.
Дело в том, что штат, обслуживающий клуб, никак не может выбрать себе
помещение по вкусу. Все время штат перетаскивает из этажа в этаж столы, и
когда бы член профсоюза ни пришел в свой клуб, на лестничной площадке стоит
бюст Максима Горького. Его куда-то несли, но не донесли. Гремят топоры, и в
комнатах, полных света и воздуха, вырастают зыбкие фанерные перегородки.
Появляется необходимость в новых проходах. Их прорубают. Одновременно
заделываются старые двери.
От замысла общественности, от трудов врачей, архитекторов и строителей
не остается и следа. Новый клуб напоминает увеличенный раз в десять старый
клуб. Новая грязь напоминает старую грязь.
Наблюдается гигантский рост плакатов. От всех проблем, от всех задач,
от всей жизни заведующий клубом с мужеством гладиатора отбивается ни к чему
не обязывающими надписями:
УВАЖАЙ ТРУД УБОРЩИЦ!
ВСЕ НА КОНФЕРЕНЦИЮ ГЛУХОНЕМЫХ!
ПРИВЕТ ШЕФАМ!
СОЗДАДИМ ВЫСОКОХУДОЖЕСТВЕННЫЕ ПЬЕСЫ!
НАЛАДИМ ДОРОЖНОЕ СТРОИТЕЛЬСТВО НА ДАЛЕКИХ ОКРАИНАХ!
Чтобы не отстать ни от чего, чтобы все отметить и во всем отчитаться,
повешен еще один чрезвычайно политичный плакат:
ПОБОЛЬШЕ ВНИМАНИЯ РАЗНЫМ ВОПРОСАМ!
В тени этого плаката жить легко и отрадно. Никто не сможет придраться.
Но почему-то недовольны члены клуба.
Молодежь что-то бурчит, а так называемые пожилые начинают посещать МХАТ
и уделяют разным вопросам все меньше и меньше внимания.
Дело как-то не вяжется, не кипит. Никто из членов клуба не создает
высокохудожественных пьес, на конференцию глухонемых приходят не все
граждане, как этого требовал заведующий, а только сами глухонемые, дорожное
строительство на далеких окраинах идет само по себе, стихийно, без
согласования с завклубом, труд уборщиц, возможно, и уважался бы, но его
(труда) незаметно. Остается привет шефам. Что ж, члены клуба не против,
однако хотели бы знать, какие это шефы. Но спрашивать неудобно, и любовь к
шефам остается платонической, холодноватой, вроде как между Лаурой и
Петраркой.
Достигнув столь головокружительных вершин, заведующий садится писать
квартальный отчет. Это высокохудожественное произведение искусства на грани
фантастики:
Проведено массовых вечеров - 34. Охвачено 48675 человек.
Проведено массовых танцев - 4. Охвачено 9121 человек.
Проведено массовых авралов - 18. Охвачено 165000 человек.
Проведено массовых культштурмов - 60. Охвачено 10000 человек.
Проведено массовой самодеятельности - 27. Охвачено 6001 человек.
Проведено массовой кружковой работы - 16. Охвачено 386 человек.
Обслужено вопросов - 325.
Охвачено плакатами - 264 000.
Приняло резолюций - 143.
Поднято ярости масс - 3.
План клубной работы выполнен на 99,07 процента.
Если бы к этому отчету добавить еще один пункт:
"Уволено грязных очковтирателей, заведующих клубами 1 (один)", то он
был бы не так уже плох.
И тогда отчет, это произведение искусства, стоящее на грани фантастики,
приобрел бы столь нужные нам черты социалистического реализма.
1933
Свежие комментарии