Как-то с подбазы экспедиции мне нужно было возвращаться на базу, домой. На подбазу я доставил пригнанную станцию и с другом Володей Шевченко и водителем Санькой наладились в обратный путь. В рюкзаке у меня оставались кое-какие продукты, а в скатке спальника - припрятанные от Вовки четыре бутылки спирта. У Володи с Санькой тоже были рюкзаки. Как понимаете, оставлять своё богатство начальнику подбазы я категорически не собирался. Начальник подбазы нас слёзно упрашивал отогнать на базу шасси подъемника и увезти новый двигатель после его обкатки на станке, вместе с самим станком.
Но одно дело ехать на самом подъёмнике и гнать станцию втроём - а совсем другое, ехать на шасси подъёмника. Это не сорок тонн со станцией в комплекте, а пустая рама, на которую мужики подбазы присобачили подобие собачьей будки и установили раму станка вместе с двигателем. Такая конструкция по дороге обратно не пройдёт в силу своей легкости и забуксует в первой же переделке.
В порту мы поняли, что влипли, основательно и бесповоротно: аэропорт был закрыт. Так как там накрылось что-то в аппаратуре привода посадки и, естественно, первый же Ан-2, прилетевший с грузом, грохнулся, выкатившись за полосу и оторвав крепление посадочных лыж. Теперь ребята-пилоты сидели в гостинице порта и в чёрной меланхолии тянули спирт.
- Кина не будет, - объяснил нам диспетчер с запахом трёхдневного перегара. Санька углядел в порту четырёх лопастной винт на списанном самолёте и умудрился его выцыганить у диспетчера порта. А на вопрос об оплате предложил в обмен бутылку спирта - при условии, что ему отдают и оторванные с Аннушки лыжи.
Мы вернулись обратно на подбазу. Дело было перед новым годом, а нам не светило его встречать на подбазе. Говоря откровенно, до дома нам было каких-то триста с небольшим километров. Плюс неделя времени в абсолютном исчислении, плюс сама дорога была известна.
Заправив баки на шасси соляром и проверив двигатель, мы бодро закинули рюкзаки со спальником в собачью будку, рядом со станком. Потом съездили в порт, где Санька отодрал винт и забрал лыжи. В результате мы стали беднее ровно на одну бутылку спирта. А затем свалил весь этот бутор в ту же самую будку. Так мы и тронулись в обратный путь.
Мы проехали большую часть пути, когда решили размяться и капитально пожевать. Дорога более или менее сносно подавалась, настроение было отличное, через семь или восемь часов мы будем все дома, отметим Новый год с Вовкой у меня, а потом он рванёт в Иркутск на двух недельный отдых. Ребята развели костёр, сгоношили себе перекус из тушёнки и того, что Дорожный Бог послал, ну и бытылочку спирта уговорили. Сидим – отпад полный!
Вовка с Санькой по одну сторону костра, я по другую. Что-то зашуршало и меня шарахнуло по голове. Очухался, смотрю, прямо передо мной лежит ствол лиственницы в костре, а Володя с Санькой, ободранные и в саже - по другую, и с вытаращенными глазами смотрят на меня. Старая лиственница упала аккурат между нами, своей вершиной в костёр. На нас напал дикий хохот, который, впрочем, быстро прекратился после того, как мы увидели, куда упал сам ствол.
Ствол лиственницы, в полторы тонны весом, ударил по шасси подъёмника между кабиной и собачьей будкой, согнув раму до земли. Наше шасси приказало долго жить - это стало ясно после беглого осмотра. Раму с двигателем и станком выкинуло метра на три перед шасси, а в лобовом стекле торчал крест, как бы подписывая этим символический приговор и шасси. Это винт от самолёта воткнулся, пробив лобовое стекло кабины. Мы поняли, что выбираться из этой ситуации надо, но как? До базы, пешком, да в мороз - дело гиблое. Ждать, что нас быстро хватятся - тоже маловероятно. И тогда пришла идиотская идея: собрать аэросани.
Рама с двигателем и коробкой у нас была, двигатель там стоял обкатанный, бак можно было снять с шасси, топливо тоже было. Лыжи, что мы везли с собой, можно было завести под раму с двигателем и даже закрепить. Оставалось придумать, как этой конструкцией управлять. И мы придумали. В качестве управляющей лыжи использовать капот от кабины с шасси.
Сняли аккумулятор с шасси и переставили бак, затем выбросили двигатель привода станка и на это место поставили коробку передач от шасси. А соединяющий коробки карданный вал зарыли. Получилась площадка, на которой можно было сидеть. Наконец поставили винт. Конструкция выглядела устрашающе! Но мы с маниакальным упрямством её собирали. Из ободранной проводки соорудили вожжи, чтобы управлять капотом (то есть тем, что было поставлено в качестве устройства управления и даже работало), по очереди выспались у костра.
Настал день комплексных испытаний. Двигатель завёлся сразу, Санька стал с помощью двух коробок подбирать обороты для тянущего винта. Наконец это проползло по дороге пару десятков метров и встало. Винт создавал тягу, но и ветер на котором нам придётся сидеть. Мы из рюкзаков и моего спальника сделали три намордника на головы и Саньке что-то вроде рукавиц до локтя, а также что-то вроде щитков на ноги, надели чудо-маски и тронулись.
Часа через два, может три, увидели фары встречной машины. Наша эпопея благополучно завершилась. А всё оказалось просто. Недалеко от этого места была строящаяся буровая, с которой мужики услышали рёв нашей конструкции: восьмицилиндровый дизель без глушителя производит больше шума, чем работающая буровая. И мастер, услышав это завывание, поехал посмотреть, что же там происходит. Саня Цуранков, прораб строителей, мне потом рассказывал:
- Слышим, что-то орёт, и никак не поймём, то ли в одном месте, то ли еле ползет. Это же тайга, решили съездить посмотреть, на это чудо, а может и помочь надо. Поехали, смотрим, вроде тайга горит и рёв идёт оттуда. Тем более, решили, с пожаром в тайге шутки плохи. Смотрим, а на встречу какая-то хрень по дороге ползёт, от неё в разные стороны пламя рвётся метра на полтора в каждую сторону. У нас глаза на лоб: так оно ещё и едет, и пропеллер сзади крутится! Ни черта не поняли. Подъезжаем, мама родная, это что за хрень такая? Всё замолкло, пропеллер перестал крутиться. Видим, с этой хреновины слезают три инопланетянина: на ногах рвань, на башках - то ли шлемы, то ли чёрт знает что. И вопят так, что у нас мотора не слышно. Мы - за монтировки. Смотрим, один с башки снимает свой шлем - рожа чёрная и ржёт, как лошадь, - мать твою! Вот тебе и первый контакт! А как тебя узнал, ржал так, что думал сдохну! Ну, мужики, чтобы за трое суток такое соорудить, талант нужен!
А ещё, через три или четыре часа, мы после баньки попивали последнюю бутылку спирта со своими спасителями и, ожидая вертолёта домой, дружно ржали.
Подбаза – промежуточная экспедиция для сокращения полетного времени до буровой.
Но одно дело ехать на самом подъёмнике и гнать станцию втроём - а совсем другое, ехать на шасси подъёмника. Это не сорок тонн со станцией в комплекте, а пустая рама, на которую мужики подбазы присобачили подобие собачьей будки и установили раму станка вместе с двигателем. Такая конструкция по дороге обратно не пройдёт в силу своей легкости и забуксует в первой же переделке.
В порту мы поняли, что влипли, основательно и бесповоротно: аэропорт был закрыт. Так как там накрылось что-то в аппаратуре привода посадки и, естественно, первый же Ан-2, прилетевший с грузом, грохнулся, выкатившись за полосу и оторвав крепление посадочных лыж. Теперь ребята-пилоты сидели в гостинице порта и в чёрной меланхолии тянули спирт.
- Кина не будет, - объяснил нам диспетчер с запахом трёхдневного перегара. Санька углядел в порту четырёх лопастной винт на списанном самолёте и умудрился его выцыганить у диспетчера порта. А на вопрос об оплате предложил в обмен бутылку спирта - при условии, что ему отдают и оторванные с Аннушки лыжи.
Мы вернулись обратно на подбазу. Дело было перед новым годом, а нам не светило его встречать на подбазе. Говоря откровенно, до дома нам было каких-то триста с небольшим километров. Плюс неделя времени в абсолютном исчислении, плюс сама дорога была известна.
Заправив баки на шасси соляром и проверив двигатель, мы бодро закинули рюкзаки со спальником в собачью будку, рядом со станком. Потом съездили в порт, где Санька отодрал винт и забрал лыжи. В результате мы стали беднее ровно на одну бутылку спирта. А затем свалил весь этот бутор в ту же самую будку. Так мы и тронулись в обратный путь.
Мы проехали большую часть пути, когда решили размяться и капитально пожевать. Дорога более или менее сносно подавалась, настроение было отличное, через семь или восемь часов мы будем все дома, отметим Новый год с Вовкой у меня, а потом он рванёт в Иркутск на двух недельный отдых. Ребята развели костёр, сгоношили себе перекус из тушёнки и того, что Дорожный Бог послал, ну и бытылочку спирта уговорили. Сидим – отпад полный!
Вовка с Санькой по одну сторону костра, я по другую. Что-то зашуршало и меня шарахнуло по голове. Очухался, смотрю, прямо передо мной лежит ствол лиственницы в костре, а Володя с Санькой, ободранные и в саже - по другую, и с вытаращенными глазами смотрят на меня. Старая лиственница упала аккурат между нами, своей вершиной в костёр. На нас напал дикий хохот, который, впрочем, быстро прекратился после того, как мы увидели, куда упал сам ствол.
Ствол лиственницы, в полторы тонны весом, ударил по шасси подъёмника между кабиной и собачьей будкой, согнув раму до земли. Наше шасси приказало долго жить - это стало ясно после беглого осмотра. Раму с двигателем и станком выкинуло метра на три перед шасси, а в лобовом стекле торчал крест, как бы подписывая этим символический приговор и шасси. Это винт от самолёта воткнулся, пробив лобовое стекло кабины. Мы поняли, что выбираться из этой ситуации надо, но как? До базы, пешком, да в мороз - дело гиблое. Ждать, что нас быстро хватятся - тоже маловероятно. И тогда пришла идиотская идея: собрать аэросани.
Рама с двигателем и коробкой у нас была, двигатель там стоял обкатанный, бак можно было снять с шасси, топливо тоже было. Лыжи, что мы везли с собой, можно было завести под раму с двигателем и даже закрепить. Оставалось придумать, как этой конструкцией управлять. И мы придумали. В качестве управляющей лыжи использовать капот от кабины с шасси.
Сняли аккумулятор с шасси и переставили бак, затем выбросили двигатель привода станка и на это место поставили коробку передач от шасси. А соединяющий коробки карданный вал зарыли. Получилась площадка, на которой можно было сидеть. Наконец поставили винт. Конструкция выглядела устрашающе! Но мы с маниакальным упрямством её собирали. Из ободранной проводки соорудили вожжи, чтобы управлять капотом (то есть тем, что было поставлено в качестве устройства управления и даже работало), по очереди выспались у костра.
Настал день комплексных испытаний. Двигатель завёлся сразу, Санька стал с помощью двух коробок подбирать обороты для тянущего винта. Наконец это проползло по дороге пару десятков метров и встало. Винт создавал тягу, но и ветер на котором нам придётся сидеть. Мы из рюкзаков и моего спальника сделали три намордника на головы и Саньке что-то вроде рукавиц до локтя, а также что-то вроде щитков на ноги, надели чудо-маски и тронулись.
Часа через два, может три, увидели фары встречной машины. Наша эпопея благополучно завершилась. А всё оказалось просто. Недалеко от этого места была строящаяся буровая, с которой мужики услышали рёв нашей конструкции: восьмицилиндровый дизель без глушителя производит больше шума, чем работающая буровая. И мастер, услышав это завывание, поехал посмотреть, что же там происходит. Саня Цуранков, прораб строителей, мне потом рассказывал:
- Слышим, что-то орёт, и никак не поймём, то ли в одном месте, то ли еле ползет. Это же тайга, решили съездить посмотреть, на это чудо, а может и помочь надо. Поехали, смотрим, вроде тайга горит и рёв идёт оттуда. Тем более, решили, с пожаром в тайге шутки плохи. Смотрим, а на встречу какая-то хрень по дороге ползёт, от неё в разные стороны пламя рвётся метра на полтора в каждую сторону. У нас глаза на лоб: так оно ещё и едет, и пропеллер сзади крутится! Ни черта не поняли. Подъезжаем, мама родная, это что за хрень такая? Всё замолкло, пропеллер перестал крутиться. Видим, с этой хреновины слезают три инопланетянина: на ногах рвань, на башках - то ли шлемы, то ли чёрт знает что. И вопят так, что у нас мотора не слышно. Мы - за монтировки. Смотрим, один с башки снимает свой шлем - рожа чёрная и ржёт, как лошадь, - мать твою! Вот тебе и первый контакт! А как тебя узнал, ржал так, что думал сдохну! Ну, мужики, чтобы за трое суток такое соорудить, талант нужен!
А ещё, через три или четыре часа, мы после баньки попивали последнюю бутылку спирта со своими спасителями и, ожидая вертолёта домой, дружно ржали.
Подбаза – промежуточная экспедиция для сокращения полетного времени до буровой.
Свежие комментарии