Вышел утром во двор покурить. Мужики сидели на лавочке – пили пиво. Я задумался о своём, но постепенно до меня стало доходить, о чём они говорят: как это круто много зарабатывать и ничего не делать. Я усмехнулся и ушёл к себе домой. Я расскажу про то, как мы зарабатывали деньги там, в тайге, в разведке, или как рождаются стихи, или ещё о чём, только не о крутости, не люблю этого слова.
Восемь строк...
Холодная вода бывает горячей, я знаю это. Узкая полоса отмели в безвестном таёжном распадке, куда нас выгнал таёжный пожар – пал, была достаточной, для посадки вертолёта. Сбросил с плеч рюкзак с рацией и документацией, встал на колени и зачерпнул в ладони воду из речки. Как же она обжигает лицо. Рядом умывался друг – Володя, он повернулся ко мне и спросил:
- Успеет?
Я посмотрел на склон ближней сопки, затянутой в белый дым, и ответил:
- Узнаю сейчас, кидай антенну.
Володя размотал скатку с проводом антенны и забросил её на ближайшую кедрушку. Я подцепил к рации аккумулятор. База ответила сразу:
- К вам борт вылетел час назад, ждите. Все вышли?
- Да, – ответил я, – порядок. До связи…
- Ну, что ? - спросил Вовка.– Как там с бортом?
- Да всё путём, уже на подлёте. Скажи ребятам, чтоб не разводили тягомотину, – ответил я, увидев, что парни собирали перекус - пусть лучше рюкзаки в кучу соберут. А то, как тогда, в речке собирать будут…
Вовка усмехнулся и пошёл к ребятам.
Я смотрел на этих 14 ребят и с жалостью думал о том, что за вершиной сопки пришлось бросить лагерь, ГАЗушку – наш вездеход, палатки, продукты и многое другое, что сопровождало нас в этом маршруте. Сейчас там пал. Слава Богу, успели все уйти.
Из-за поворота показался плот с мужиками , такими же обгорелыми и основательно поджаренными палом, за ним - второй.
Прибывшие ребята оказались лесниками. Они рассказали, что выхода из распадка нет, речка делает крутой поворот и уходит в пал – короче, влипли.
Я ответил, что вызвал борт и ожидаю, те повеселели. Сказали, что их сбросили с самолета для тушения, но ветер так быстро сменил направление, что теперь остаётся только ждать. Пал на распадок идёт со всех сторон.
Борт прилетел вовремя, сел. Миша, командир борта, увидев нашу чумазую компанию, витиевато выматерился и сказал:
- Игорёш, не взлечу, я рассчитывал на вас, на 14 человек. Сколько вас?
Нас оказалось - 23. Так мы расстались практически со всем. Спальники, бензопилы лесников, продукты и одежда – бросили всё, слили часть топлива с вертолёта. Я не говорю сидеть, стоять было негде. Миша сказал:
- Падать - так вместе, - и усмехнулся…
Поплыли винты вертолёта под нарастающий свист турбин. Вертолет раскачивался и дрожал, наконец, развив предельную мощность, потянул вверх. Но речка, словно никак не хотела с нами прощаться, не отпуская борт от земли… Несколько минут создавалось впечатление, что не взлетим, постепенно и неохотно земля стала уходить вниз. Борт накренился носом к земле, и даже показалось, просел на несколько метров вниз. Затем быстро набрал скорость и потянул вверх, к вершине сопки. Затем, уже в дыму, перевалил через неё.
Мы сели на берег Подкаменной Тунгуски, примерно через час полёта. Пока умывались и ждали второй борт, даже успели постирать и высушить всё своё, ну и как ни странно приняли по стопочке, случайно в рюкзаке у меня оказалась пара бутылок спирта. Второй борт за лесниками прилетел с Усть-Кута, и мы расстались, чтобы уже никогда не встретиться. Они улетели в Усть-Кут, а мы к себе на базу, после дозаправки борта керосином. А я на базе сел писать объяснение по поводу пропавшего оборудования, материалов и прочего.
Я не про деньги, не о крутизне, я про стихи:
Помнишь, брат, как тогда
Мы взлетали с двойным перегрузом?
Солнце, лето, жара,
Но ребят не оставить никак,
Рвали небо винты,
И на взлёте, цепляя лес пузом,
Оторвался от речки
Вместе с нами бродяга-вертак…
Вот и всё. Восемь строк. Я так и назову свой рассказ – «Восемь строк».
Свежие комментарии