Марина Петровна работала последние десять лет менеджером среднего ранга, звёзд с неба не хватала, была со всеми корректна и выдержана. Единственное хобби Марины Петровны сводилось к чтению разнообразных сентиментальных романов. Периодически она сдавала их в лавку подержанных книг, но тут же набирала в этой лавке новые приключения юных баронесс, принцесс и внебрачных дочерей миллиардеров.
Её муж Анатолий был человеком спокойным, и давно привык видеть жену, ужинающую с очередной розовой книгой в руке. В конце концов, у каждого свои недостатки.
Кроме недостатков у Марины Петровны была масса достоинств - она отлично готовила, не плохо разбиралась в пластиковых окнах и не требовала вторую шубу, пока не надоедала первая. Но самое главное - Марина Петровна была верной женой, считающей, что её верность проистекает от её благородства и внутренней чистоты, и что стоило бы ей дать послабление мужчинам, окружающим её - и она тут же стала бы героиней эротического романа. На самом деле всё было несколько иначе. На худое, не аппетитное тело начинающей стареть Марины Петровны с интересом мог бы посмотреть только один из 3 миллиардов мужчин этой планеты. На счастье Марины Петровны, именно этот человек был её законным супругом.
Жизнь Марины Петровны была спокойна и безмятежна примерно до описываемых в нашей правдивой повести времён.
Анатолий с трудом мог бы сказать, когда он впервые услышал от своей благоверной о сеновале. Если бы Анатолий напряг свой мозг, то он вспомнил бы, что идея с сеновалом у Марины Петровны возникла примерно в середине зимы. Сначала Анатолий даже не придал значения этой фантазии - ну, мало ли, что может взбрести в голову 36-летней бездетной женщине! Но разговоры о сеновале ближе к весне стали повторяться всё чаще, а в последние два месяца ни один из трёх супружеских сексуальных контактов не обошёлся без получасового нытья Марины Петровны, сводящегося к тому, что она хочет романтики на сеновале.
Когда этот же припев повторился в четвёртый раз, Анатолий не выдержал, и проронил в сердцах:
- Раз хочешь на сеновале - давай! Ищи сеновал, я согласен и на сеновале. Только, чур, я сверху!
- Я согласна! - радостно возопила Марина Петровна, не уловив подвоха в оговорке мужа.
Вопреки всем ожиданиям Анатолия, Марина Петровна подошла к подготовке секса на сеновале с невиданным доселе размахом.
Сначала она потратила целый вечер на "продумывание мелочей". В это понятие входило исписывание примерно 5 листов формата А4 фразами типа: "сияют звёзды, отражаясь в моих глазах", "в моих распущенных волосах запуталась соломинка, и Он двумя пальцами нежно отодвигает локон с этой соломинкой с моего лица", "мы слушаем дыхание друг друга, и понимаем, что ночные цикады аккомпанируют нам", "корова, сонно жующая траву в дальнем углу, смотрит на наши слившиеся тела мудрым и ласковым взглядом" и т.п.
Следующий день Марина Петровна провисела на телефоне, обзванивая подруг, даже тех, которым не звонила последние пять лет. Постепенно, через часок перемывания костей мужей, свекровей и детей очередной подруги, она сводила разговор к сексу на сеновале. Обсуждались всякие детали, подруги щедро делились с Мариной Петровной своим сексуальным опытом в нестандартных сеновальных ситуациях. Описания сеновальных приключений были различными - от восторженных, до предостерегающих, но почти все подруги сходились в одном - на сеновале надо заниматься сексом с любовником, а не с мужем. Скромные возражения Марины Петровны по этому вопросу обычно разбивались о фразы подруг с общим смыслом: "От перемены места действия супруг не изменяется". Но Марина Петровна твёрдо решила для себя, что героем-любовником в её сеновальной истории должен быть её любимый Толенька.
На третий день Марина Петровна практически забила на работу, и провела несколько часов в интернете в поисках подходящего деревенского домика и сеновала. Этот этап оказался самым трудным. Действительно, найти сеновал недалеко от города-миллионера не простая задача. В городе гораздо проще найти гостиницу или сауну, чем простой деревенский дом с коровой. Лишь на третий день бесконечного просмотра сайтов и примерно трёх сотен звонков, с выяснением размеров сеновала и степени свежести сена, а так же наличия коров, кур, цикад и звёзд в ближайших окрестностях, Марина Петровна обрадовала жующего галушку мужа, что идеальный сеновал найден.
Анатолий поперхнулся, но быстро прокашлялся и овладел собой. Перспектива тащиться на какой-то идеальный сеновал его, мягко говоря, не радовала.
- Лапочка, я не хочу никакого секса на сеновале. Неужели тебе не нравится секс со мной на нашем матрасе с кокосовой стружкой и морскими водорослями?! Ведь водоросли - это тоже своего рода сено...
- Честно? Меня достал секс на этом нашем продавленном матрасе с выползающими из дыры в обшивке водорослями! Мне надоел наш обшарпанный потолок и вид на два металлических прута антенны! Меня достала твоя фобия сквозняков, из-за которой мы занимаемся сексом при плотно закрытых форточках и окнах, даже если температура за окном переваливает за плюс тридцать! Меня бесит, когда во время нашего секса прямо под нашими окнами мусоровоз начинает натужно тарахтеть и греметь мусорными баками! Я хочу смотреть на звёзды! Я хочу, чтобы трещали цикады! Я хочу запах сена и свежий ветер, в конце концов!!!
- Лапочка, но ведь если мы забронируем этот дом, погода может оказаться пасмурной, и звёзд не будет, и цикады петь не будут. И сено, кстати, очень колючее! А если будет холодно? Мы же простынем оба!
- Не простынем, мы же будем греть друг друга! А если будет дождь - это же замечательно! Он будет стучать по крыше, а нам будет так уютно в сене вдвоём!
Исчерпав все аргументы, Анатолий решил просто отказаться от этой затеи. Но не тут-то было! Покладистая и незаметная раньше жена стала совершенно несносной - она стала звонить ему по несколько раз за день на работу, дома трындела бесконечно о том, что он не обращает на неё внимание, что она такая замечательная, и ради неё уж можно было бы хоть раз совершить подвиг и оторвать от дивана зад. А часовые монологи о том, что мужики нынче совсем не те, и что раньше бы её любой варвар полюбил бы не только на сеновале, но и в чистом поле, и под берёзкой, и на берегу речки!
Анатолий терпел, ругался, не обращал внимания, не отвечал на звонки, даже в командировку съездил - всё бестолку! Он даже работать стал в два раза больше, чем раньше - лишь бы оказываться дома как можно позже. Но до бесконечности это продолжаться не могло, и однажды, сидя на работе в одиннадцатом часу вечера и глядя на быстро темнеющее небо, Анатолий решил, что одна ночь на сеновале - это, в конце концов, не так уж и много. Зато он снова сможет приходить домой в шесть часов вечера и смотреть свои любимые передачи, и играть на компьютере.
Получив добро на свой идефикс, Марина Петровна ели-ели дождалась утра, и уже в десять часов перезвонила Анатолию, сообщив ему благую весть о том, что дом с сеновалом, коровой и цикадами будет в их распоряжении в ближайшую пятницу, с восьми часов вечера.
Анатолий впервые в своей почти сорокалетней жизни не желал наступления пятницы. Марина Петровна, наоборот, порхала по дому, напевая песни, примеряя новые бюстгальтеры и трусы, и часами просиживая у зеркала, изобретая "простую русскую причёску". Смотреть на этот психоз Анатолий спокойно не мог, поэтому он смотрел телевизор.
В пятницу в пять вечера ему позвонила Марина Петровна и по-деловому поинтересовалась, выехал ли он за ней. Узнав, что вообще-то рабочий день только в шесть закончится, Марина Петровна рявкнула в трубку:
- Какие шесть часов?! Нам до этого Завурзино добираться больше часа! А мне ещё сумку надо собрать! Я думала, ты всё ещё вчера уразумел - нам надо в восемь оказаться уже там! Когда мне вещи собирать? Я даже не просила тебя помочь мне с организацией, но хотя бы такую малость, как забрать меня с работы ты бы мог сделать?! Вот что ж ты за человек такой! Я хочу сегодня почувствовать себя Настоящей Женщиной! А ты...
- Слушай, лапочка, это ТЕБЕ хочется на этот сеновал, а не мне! Я согласился, конечно, ехать туда с тобой, но не проси при этом меня изображать то, чего я не чувствую! Я не могу уйти с работы раньше, и я тебе это вчера говорил! Надо было вчера сумку собирать!
- Ты! Бесчувственный чурбан! Господи! Я же прошу только один вечер! Один! Неужели тебе не хочется сделать мне приятно? Неужели я не заслужила своей верностью один романтический вечер?!
- Лапочка, это не романтический вечер. Это какой-то извращённый каприз. Я работаю, зарабатываю деньги, которые ты благополучно просаживаешь на аренду этого сеновала! Я не могу уйти с работы.
- То есть, это только мне надо? Значит, это каприз, да?! А пить пиво с друзьями два раза в месяц - это что? А телек смотреть вечерами - это что? А заниматься сексом на нашем продавленном матрасе - это что?
- Пиво я вообще давно не пил, и ты, кстати, сама не против с нами посидеть обычно. Телек - это единственный способ отрешиться от проблем. А заниматься сексом на нашем матрасе - это нормально, это нормальный секс мужа и жены, которым важен не антураж, а собственно действие. Ты бы ещё заставила меня с плёткой за тобой по квартире бегать!
Марина Петровна почему-то покраснела, но быстро взяла себя в руки.
- Ты поедешь со мной или нет?
Анатолий медленно выдохнул.
- Поеду. Но после работы.
Марина Петровна тут же бросила трубку.
Встретились они дома. Марина Петровна в бешенном темпе забрасывала в огромную дорожную сумку какое-то тряпьё, Анатолий спокойно пил чай на кухне, стараясь не обращать внимание на явно предгрозовую атмосферу в их семейном гнезде. Наконец, сумка была брошена у порога, а взмыленная Марина Петровна удалилась в душ. Анатолий переместился с кухни к компьютеру, решив на последок получить максимум удовольствия от цивилизации. Через пол часа Марина Петровна, пахнущая шампунем, гелем для душа, кремом от морщин и духами "Клема" вышла из душа, долго пыталась загнать в душ всоего мрачного благоверного, но Анатолий решил не поддаваться на провокации и мыться категорически отказался. Так, злясь друг на друга, в половине девятого вечера мытая Марина Петровна и немытый Анатолий выехали в сторону Завурзино.
Последние десять километров до Завурзино дорога была гравийно-насыпной. Но гравий, видимо, насыпали очень давно. Сейчас пыльная и ухабистая дорога в дождливую погоду представляла бы некоторую сложность для низкой "Тойоты" Анатолия и Марины Петровны.
В окнах деревеньки, живописно расположенной на берегу бурной речки Ушат уже горел свет. Поплутав по переулкам, Анатолий нашёл нужный дом. Они с Мариной Петровной выбрались из машины, окунувшись в тишину, нарушаемую стрёкотом цикад, редким взлаем собак или шумом ветра, запутавшегося в листве деревьев. Анатолий про себя подумал, что на самом деле, всё не так уж и плохо, и получить удовольствие от затеи с сеновалом вполне реально.
Супруги постучали в окно дома, и через пару минут калитку перед ними распахнул мужчина, застрявший между понятиями "мужик" и "старик".
- Здравствуйте, мы у вас дом на выходные снимаем, - тихо начала Марина Петровна.
- Да понял, не дурак! - радостно сообщил мужик, - Ща я вам тут всё покажу, деньги заплатите, и е*тесь на здоровье!
Марина Петровна сморщила нос от такой вульгарщины, однако пошла за мужиком в темноту двора.
На осмотр дома ушло минут пять - обычный пятистенок, и смотреть-то особо нечего. Огромная печка, старая крашенная голубой краской мебель. Всюду чистенько, на подушках кружевные накидки.
- У меня тут мать вообще-то живёт. Но сегодня она уже ушла - коров подоила, да к соседке на переночь того... Вода во фляге. Только кипятите её. Вода-то с колодца. Чайник вон там. Только это... Электричество в полночь отключАт. ВключАт завтра в семь утра.
Вышли на улицу. Сеновал оказался высоким двухэтажным строением. Внизу стояли две коровы. На второй этаж вела старая приставная лестница.
- Ну вот, как бы, сеновал. По лестнице наверх залезете. Мать там простынь вам повесила на крючок слева. Сильно только не прыгайте - пол может и не выдержать. Ха-ха, сядете прям голой ж*пой корове на рога.
Марина Петровна переглянулась с Анатолием, не понимая, шутит мужик или серьёзно говорит. Между тем экскурсия продолжалась:
- Там рядом с простынкой полка есть, на ней свечка и спички. Осторожней с огнём - не спалите сеновал, а то сами мне всё отстраивать тут будете, да ещё и сено косить. Всё лето на сенокосе горбатился. Ну, пошли дальше. Вот этот, как его... сортир. Цельтесь в дырку лучше. А баню я вам завтра с утра сам натоплю. Часам к девяти готова будет. Попаритесь, и до свидания.
Они снова вошли в дом. Марина Петровна отдала деньги мужику и тот исчез, правда, предварительно зачем-то пригласил потолковать на улице Анатолия.
- Что он хотел? - спросила Марина Петровна у мужа, когда минут через пятнадцать тот вошёл в дом.
- Просто за жизнь поговорили, - туманно объяснил Анатолий.
- Давай чай попьём, пока свет не отключили, - предложила Марина Петровна, решив, что допытываться в данную минуту у мужа о предмете разговора с хозяином дома смысла не имеет. Надо же как-то настраиваться на романтику.
Анатолий кивнул и послушно сел за стол.
Марина Петровна налила в кружки чай, достала упаковку пирожных, и села напротив мужа.
- Тебе здесь нравится? - спросила она.
- А тебе?
- Мне нравится. И домик уютный, и коровы такие симпатичные. Ты видел, у одной из них на задней ноге пятно в виде сердечка?
- Нет, не обратил внимания, - изо всех сил сдерживая сарказм пробурчал Анатолий.
- Мне ещё запах тут нравится.
- Да, деревней пахнет.
- Да. Травой и цветами...
- Ты хотела сказать, навозом и котами. Я тут на веранде видел уже одного кота.
- Ничего не навозом и не котами! Тут очень хорошо. Я бы сама не отказалась пожить в таком доме. Как было бы замечательно! Я бы садила весной лук и чеснок, и ещё ягоду всякую - смородину, викторию...
- Какая тебе виктория?! У тебя даже кактус две недели тому назад погиб!
- Это да, не везёт мне с цветами...
- Это цветам не везёт с тобой. Будь реалисткой.
- А кот красивый? - решила не обострять момент Марина Петровна и перевела разговор на другой объект.
- Ну как тебе сказать... Я в котах не разбираюсь. Этот был чёрный с когда-то белым, грязный, драный и без уха. И наверняка, он блохастый.
- Бедненький. Неужели так трудно купить ему ошейник от блох и избавить кота от этих кровососов?
- Не знаю.
- Давай завтра поедем в зоомагазин и купим ошейник от блох.
- Давай. Только ближайший зоомагазин в пятидесяти километрах отсюда. Назад я этот ошейник не повезу.
Марина Петровна замолчала на несколько минут, потребовавшиеся ей для того, чтобы прожевать пирожное.
- Толь, а тебе моя причёска нравится? - спросила она, когда рот освободился от работы.
- Нравится. Но с одной косой было бы лучше. А ещё лучше - вообще без кос.
- Нет. Просто тебе непривычно видеть меня с двумя косичками. А мне очень нравится. Чувствую себя снова маленькой девочкой. Так приятно! Знаешь, я ведь два дня ездила по магазинам, искала обычные атласные ленточки, какие были у меня в детстве. Оказывается, их теперь почти не продают. С трудом нашла в одном швейном магазине. Ты ещё не видел, как они сочетаются с моим бельём!
Анатолий вымученно посмотрел на зардевшуюся жену и тихо крякнул то ли от досады, то ли скрывая усмешку.
- Ты посиди тут, я в туалет схожу, - попросил Анатолий и ушёл на улицу. Там, на веранде в старом буфете стояла бутылка самогонки и гранёный стакан, показанные хозяином-мужиком, проявившим сострадание к герою-любовнику. Первую порцию самогонки Анатолий влил в себя вместе с мужиком, думая, что на этом и остановится - уж больно ядрёной была самогонка. Но чаепитие с Мариной Петровной нагнало на него такую древнерусскую тоску, что он решил повторить манёвр и посредством алкоголя взбодрить тело и дух. Кое-как продышавшись после обжегшей горло и внутренности самогонки, Анатолий вышел на крыльцо, выпустив с веранды драного кота. Кот сел рядом с Анатолием и задумчиво уставился на выплывающую из-за сарая луну.
В соседнем дворе слышался женский хохот и мужские голоса. Алкоголь разлился по венам, Анатолию стало тепло и хорошо. Он уже чувствовал любовь к Завурзино и завурзинцам, и даже к неподвижно сидящему рядом коту.
Полночь наступила, и тут же погас свет на веранде. Всё Завурзино погрузилось в ночь. Анатолий вздохнул, и обречённо поплёлся в избу.
- Милый, я соскучилась, - встретила его на пороге Марина Петровна.
На полке горела свеча. Марина Петровна облачилась в белое с красными цветами кружевное бельё. На плечи был наброшен такой же кружевной пеньюар. На запястье у неё болтался фотоаппарат.
Взгляд Анатолия прилип к фотоаппарату. Алкоголь тормозил восприятие, и Анатолий даже не сразу понял, зачем Марина Петровна захватила с собой фотоаппарат, и чем это ему грозит.
Наконец, уразумев, что ему сейчас предстоит кроме секса ещё и фотосессия, Анатолий перевёл взгляд ниже.
На отпедикюренных ногах Марины Петровны были надеты совершенно ужасные красные шлёпки на высоченном каблуке и с огромным пушистым помпоном спереди. У её ног стояла сумка, которую Марина Петровна явно собиралась захватить с собой на сеновал.
- А тут что? - хрипло спросил Анатолий, стараясь поменьше открывать рот, чтобы Марина Петровна не учуяла запах самогонки.
- Увидишь, - хихикнула Марина Петровна.
- Нет, пока не скажешь что там, я не потащу это никуда!
- Это сюрприз, - холодно произнесла Марина Петровна.
- Лапочка, какие сюрпризы?! Я ненавижу сюрпризы, и ты это отлично знаешь. Тем более я ненавижу сюрпризы, которые мне в полной темноте придётся тащить по гнилой лестнице на сеновал!
Анатолий присел рядом с сумкой, вскрыл её, не смотря на позеленевшее от ярости лицо Марины Петровны.
В сумке были обнаружены: плед, корзинка с едой (в том числе бутылка шампанского и рогалик краковской колбасы), нож, скатерть, вилки, два хрустальных фужера, потрёпанная книжка "Идеальная жена" какого-то американского автора, две пары шерстяных носков, светодиодный фонарик, расчёска, коробок спичек, две свечки в подсвечниках, ножницы и верёвка.
- А верёвка зачем? - поинтересовался Анатолий.
- Пригодится, - уклончиво ответила Марина Петровна.
- Весь моток? - Анатолий вытащил трёхкилограммовый моток толстой верёвки и встряхнул его перед носом Марины Петровны.
Не дождавшись ответа, он вытащил ножницы.
- А ножницы зачем? Надеюсь, ты не собираешься делать мне обрезание?
- Теперь - собираюсь, - рявкнула Марина Петровна, отвернулась, шмыгнула носом и резко побежала в комнату. Оттуда раздался жалобный скрип пружин. Марина Петровна явно рухнула на кровать. Вскоре оттуда послышались звонкие всхлипы.
Анатолий швырнул ножницы в сумку, туда же отправил моток верёвки, постоял в некотором раздумье, а затем снова вышел на веранду, вытащил заветную бутылку и принял на грудь ещё пятьдесят грамм зелья. Через пять минут его посетила мысль, что Марину Петровну он обидел, наверное, зря, и что не плохо было бы с ней помириться. И на сеновал, кстати, ему тоже немного захотелось.
Выпив для храбрости ещё пятьдесят грамм самогона, занюхав его висевшей на верёвке вяленой рыбиной, Анатолий вернулся в дом.
Марина Петровна всё ещё стонала и выла, но Анатолия этим испугать было сложно, так что он бодро вошёл в комнату.
- Ну, мы идём или нет? - с порога спросил он.
- Не идём! - всхлипнула Марина Петровна, - Я вообще думаю, что зря всё это затеяла.
- Деньги мы всё равно уже заплатили, - философски, с довольной улыбкой, сказал Анатолий, - так что давай... В смысле, иди, умойся, и пошли на сеновал.
- Не хочу я с тобой на сеновал! - обиженно продолжала всхлипывать Марина Петровна, - Я думала, ты мне хоть раз в жизни праздник устроишь, хотела почувствовать себя же-же-женщиноууууууй... - дальше она говорить не смогла, поскольку снова ударилась в нытьё.
Анатолий поскрёб в затылке. Утешать её не хотелось, поскольку он вообще не видел причины для столь бурного проявления эмоций. Обижаться тоже не хотелось, потому что самогон в крови однозначно подсказывал необходимость посещения сеновала.
Он сел в углу на стул, и принялся ждать.
Минут через десять Марине Петровне надоело плакать. В промежутке между всхлипами Анатолий проронил:
- Лапочка, или мы идём на сеновал сейчас, или вообще никуда не идём. Я уже спать хочу.
Откуда-то из темноты в него прилетела подушка, и следом что-то разбилось об стену. Затем он уловил движение Марины Петровны, идущей из комнаты в прихожую-кухню.
Он нагнал её уже на полдороге к сеновалу. Марина Петровна вытирала лицо кружевным пеньюаром. Анатолий от всей души порадовался, что пеньюар можно будет снять сразу.
Полная луна, вылезшая из-за туч, освещала окрестности мрачным белым светом, так что до сеновала они добрались без приключений.
Около сеновала Марина Петровна остановилась. Анатолий подошёл, взвалил сумку с на плечо и ловко вскарабкался по лестнице наверх. Ночью здесь было действительно не плохо - пахло сеном и деревом, сквозь плохо подогнанные доски стен просвечивали звёзды и огоньки окон деревенских домов. Анатолий поставил сумку на пол, нащупал на стене полку со спичками и свечой. В вспыхнувшем оранжевом огоньке сеновал Анатолию показался самым замечательным местом для осуществления любовных утех. Он даже подумал, что зря противился приезду сюда.
В этот момент снизу послышался тихий глас Марины Петровны:
- Толь! Толь! Я боюсь туда лезть!
- Что за бред? Час тому назад тебя эта лестница не обеспокоила!
- Тогда светло было. И я не подумала, что в этих туфлях я забраться не смогу. Я же убьюсь! - пояснила Марина Петровна, - Спустись, пожалуйста. Тут кто-то ходит.
- Кто? - спросил Анатолий, снова начиная раздражаться.
- Не знаю... Кажется, это коза.
- Лапочка, давай, залезай уже. Сама хотела на сеновал, а теперь волынку тянешь.
- Я не могу залезть!
- А ты ещё и не пыталась. Попробуй. Ставь ногу на ступеньку.
Марина Петровна нерешительно взялась за чумазую лестницу.
-Толь, может, ты мне всё-таки поможешь?
- Как ты себе это представляешь? Мне что, на руках тебя тащить по этой лестнице?
- А почему нет?
- Потому что, хоть ты и худая, но свои полсотни с десятиной весишь. Боюсь, лестница не рассчитана на наш совместный вес. К тому же, чем я буду за лестницу держаться, если буду тащить на руках тебя?
- Никакой в тебе романтики нет! Ну представь хотя бы, что ты меня очень любишь!
- Я и так тебя очень люблю. Только это не отшибает у меня мозги. Лезь, я тебе уже руку протягиваю.
- Что же ты за человек за такой, - запричитала было Марина Петровна, но в этот момент мимо неё что-то прошуршало, и задело её лохматым боком.
От страху, Марина Петровна заскочила на лестницу, сбила сидящего на четвереньках с протянутой рукой мужа, и затормозила только в лохматом стоге сена. Красных туфель у неё на ногах уже не было.
Анатолий потёр ушибленную руку и постарался посмотреть на Марину Петровну романтичным взглядом.
- Чего пялишься?! Там было что-то лохматое! Вот такое! - растопырила руки Марина Петровна, от чего слегка надорванный пеньюар распахнулся на её впалой груди.
- Это был кот, лапочка, - вздохнул Анатолий. Романтический момент улетучился, уступив место желанию выпить ещё. Никак Марина Петровна не дотягивала до всегда, даже на сенокосе, сексапильных молодух, не боящихся ни чёрта, ни Бога, а уж тем более, котов.
Марина Петровна попыжилась, попыжилась, не зная, что возразить на это обвинение её в глупости и трусости. Наконец, не придумав ничего другого, она просто села рядом с мужем.
- Давай выпьем, - предложил Анатолий после пятиминутного созерцания сена.
Марина Петровна медленно кивнула.
Анатолий пододвинул ногой к себе сумку, извлёк из неё два фужера, хлопнул шампанским, налил его Марине Петровне. Затем, к удивлению Марины Петровны, он извлёк из сумки пол-литровую бутыль с надписью "Юбилейная", из неё налил себе мутной, плохо пахнущей жидкости.
- Это что? - спросила Марина Петровна?
- Это самогонка, - ответил Анатолий, и чокнулся с Мариной Петровной, - За то, чтобы всё получилось.
И выпил.
Сморщился, наощупь извлёк из сумки колбасу, понюхал её, выдохнул. Затем он деловито, не обращая внимание на округлившую глаза Марину Петровну, извлёк из сумки нож, настрогал крупно, по-мужски, колбасу, скушал пару кусков, засмеялся и толкнул Марину Петровну плечом.
- Да ладно тебе, Маринка! Расслабься! В конце-концов, хорошо же, а?!
Марина Петровна неуверенно улыбнулась. В её мечтах о сеновале всё проходило совсем не так. В мечтах муж был галантен, вежлив, предусмотрителен и трезв, ослеплён страстью и её животным магнетизмом. Так что утвердительно ответить на вопрос мужа она не могла. С другой стороны, она была на сеновале, а ведь именно этого она желала в последние пол года.
Окончательно запутавшись в своих эмоциях, Марина Петровна автоматически сняла наручные часы, подаренные ей за отличную работу губернатором, и залпом осушила бокал шампанского. Шампанское словно бы включило окружающую Марину Петровну благодать. Любители эзотерики сказали бы, что бокал шампанского промыл Марине Петровне чакры, и вот она сидит со вторым бокалом шампанского в руках, слушает стрёкот ночных насекомых, вяло отгоняет комаров, и болтает ногами, а под нею медленно хрустят сеном и зерном коровы.
Анатолий поставил бутылку с самогоном на полку рядом со свечой, медленно подошёл к Марине Петровне, боясь оступиться спьяну и рухнуть со второго этажа. Их взгляды встретились и слова стали не нужны. Однако же Анатолий зачем-то сказал:
- Постели простынь.
- Почему я? Сам постели! - тут же скомандовала Марина Петровна.
- Я не буду. Я всё равно буду сверху! - пожал плечами Анатолий.
Марина Петровна несколько раз глубоко вздохнула, справилась с очередной волной мужененавистнического настроения, встала, положила часы на полочку рядом со свечой и бутылью самогонки, и пошла застилать ложе.
Минут через пять она снова вернулась к мужу, выпила с ним ешё по бокалу алкогольного допинга, и упала в его объятья.
И запах сена, и сильные руки мужа, и звёзды, мигающие в щелях сеновала - всё это было именно так, как мечталось Марине Петровне в минуты скучного супружеского секса в домашних условиях. Ей казалось, что она попала в сказку. Здесь можно было стонать в голос, не опасаясь, что стоны услышат соседи. Здесь можно было заниматься сексом в любых позах.
- Привяжи меня! - выдохнула она мужу на ухо во время краткой передышки.
- Зачем?
- Я хочу!
Анатолий не стал особенно сопротивляться. Пусть будет привязанной - для него это мало что меняло. Он с трудом добрёл до сумки, вытащил моток верёвки, связал хихикающей жене руки и привязал её к одному из столбов, служивших опорой для крыши.
Марина Петровна застонала под ним ещё активнее, Анатолий и сам понял, что конец близок, так что он ускорился. Марина Петровна затряслась, а вместе с нею затрясся и столб, к которому она была привязана.
- Сфотай меня! - заорала Марина Петровна, явно неожиданно вспомнив о фотоаппарате.
- Ага, щас! - просипел Анатолий, завершая своё дело.
В этот роковой момент приключилось сразу несколько вещей: Анатолий кончил, а с трясущейся от любви дырявой крыши на полку со свечой, часами и самогонкой спрыгнул давешний ободранный кот. Бутыль с самогонкой покачнулась, упала и разбилась, а сверху на неё свалилась горящая свеча. Самогонка вспыхнула синим пламенем.
- Тоооляяя!!! - заорала Марина Петровна, стараясь спихнуть с себя мужа и отодвинуть ноги подальше от пламени.
Анатолий с трудом поднялся на ватные ноги. Довольное тело не слушалось, он старался попасть ногами в нужные дырки трусов, но алкоголь и секс лишили его ловкости, так что с трусами у него явно не получалось.
- Толь! - взвизгнула Марина Петровна на предельно высокой ноте.
Анатолий оторвал взгляд от своих трусов, глянул на жену, и его прошиб холодный пот. Привязанная к столбу Марина Петровна умудрилась встать на карачки и прижаться к стене, но огонь всё равно со второй космической скоростью приближался к её голой попе. Трусы Анатолий откинул в сторону и быстро осмотрелся. Для начала он побежал к сумке, выхватил из неё нож, и помчался сквозь дым и пламя к истошно вопящей Марине Петровне, чтобы перерезать верёвку, которой он привязал жену к столбу не более чем десять минут тому назад. Верёвка оказалась крепкой, нож медленно махратил её. Пламя лизало пятки Анатолия и филейную часть Марины Петровны, от чего она то и дело подпрыгивала, толкая Анатолия и мешая ему сражаться с верёвкой. Мариной Петровной был поднят такой визг, что коровы, до этого сонно прислушивающиеся к стонам на верху, всерьёз обеспокоились. К визгу Марины Петровны присоединилось тревожное мычание двух коров.
- Они же тоже привязанные! - зачем-то заорал Анатолий, танцуя джигу на огне.
Наконец, верёвка поддалась, Анатолий развернулся к выходу, но выход весь был уже объят пламенем - именно там в основном и разлилась проклятая самогонка. Огонь заставлял Анатолия соображать быстро. От Марины Петровны толку было мало, она только завывала:
- Тоооль! Толечкааа!!!
Анатолий принялся было выламывать доски стен, но вовремя заметил, что настил пола не прибит к несущей конструкции. Так что он тут же растащил две доски на полу в разные стороны. Получилась дыра, достаточная для того, чтобы в неё пролез и сам Анатолий, и Марина Петровна.
- Прыгай! - крикнул он Марине Петровне.
Она не стала себя просить дважды, сунула ноги в дыру и исчезла в кромешной тьме коровника. Анатолий спрыгнул следом. Марину Петровну он не нащупал, зато тут же получил затрещину по голове коровьим хвостом. Проснувшиеся коровы волновались, переступали с ноги на ногу и грозно мычали. Откуда-то слева послышались глухие удары - это Марина Петровна пыталась вышибить своим тощим голым телом запертую снаружи на деревянную "вертушку" дверь коровника.
Анатолий, вместо того, чтобы кинуться ей на помощь, принялся искать у коровы рога. Но сначала нашёл её попу. У него было мало житейского опыта в поисках коровьих рогов в темноте. Наконец, рога коровы были найдены. В коровник стал поступать свет с потолка, а с ним и дым. Анатолий ножом перерезал верёвки, которыми были привязаны коровы, и только после этого понял свою ошибку. Освободившиеся коровы начали хаотично передвигаться по коровнику. Марина Петровна перестала долбиться в дверь, и, вместо этого, начала бегать по коровнику вместе с коровами, издавая при этом какие-то странные звуки, нечто среднее между икотой и визгом. Картину довершали уворачивающиеся от десяти ног две курицы, неизвестно как тут оказавшиеся.
От этого зрелища Анатолий окончательно протрезвел. Да тут любой протрезвел бы! Он открыл коровник буквально за три секунды - ножом, просунутым в дверную щель поднял "вертушку". Из коровника они с Мариной Петровной выбежали вместе, взявшись за руки, как Адам и Ева, а за ними бежал спасённый ноев ковчег - каждой твари по паре - две коровы и две курицы.
- Господи! Господи! - вспомнила о Всевышнем Марина Петровна, осознавая своё спасение, но не осознавая, что Всевышнего не мешало бы поблагодарить.
-Тише ты! - прошипел на неё Анатолий.
- Толя! Толя! - заорала в ответ Марина Петровна.
- Да заткнись ты, дура! - рявкнул Анатолий, впервые в жизни позволив себе так обозвать свою утончённую жену.
Марина Петровна поперхнулась на очередном полувопле. Глаза её округлились. Анатолий не стал дожидаться её неадекватной реакции, просто схватил её за руку и потащил с тропинки влево, за кусты смородины и жимолости, сиплым шёпотом повторяя:
- Молчи! Молчи! Молчи!
Оказавшись в тени кустов, он присел, и притянул к себе дёргающуюся жену.
- Молчи! Да смотри же! Ну! Туда!
Он ткнул дрожащим пальцем в сторону тропинки, по которой они только что бежали. По ней нёсся отряд, состоящий из мужчин и женщин, вооружённых вёдрами и лейками. Звонкие детские голоса, понёсшие новость о пожаре по тёмным улицам Завурзино сливались с далёкими раскатами грома. Анатолий слышал замысловатый мат одного из мужиков, пытавшегося догнать несущихся во весь опор по огородам спасённых коров, слышал скрип "журавля", ныряющего за очередной порцией колодезной воды, слышал хлопающие по всей округе входные двери.
- Толь, может, поможем им? - частично осознав ситуацию, предложила Марина Петровна.
- Как? Голыми?! - урезонил её Анатолий, вглядываясь в темноту, - Я не собираюсь чинить этому мужику его сеновал! Идём.
Он пополз на четвереньках вдоль кустов в сторону двора, где стояла их машина. План был прост - по-тихой, пока вске заняты тушением пожара, улизнуть из Завурзино. Марина Петровна ползла вслед за ним, стараясь особенно не охать, даже если в колени впивались сухие веточки.
Однако, этому плану, при всей его простоте и гениальности, не суждено было осуществиться. Ключей от машины у них с собой не было. Они остались в доме, вместе с документами. А дом был заперт на ключ, а ключ был положен в задний карман брюк Анатолия, а брюки сейчас горели синим пламенем на сеновале.
Анатолий осознал всё это сидя на корточках возле двери автомобиля. Рядом с ним так же, на корточках, сидела Марина Петровна. Анатолий посмотрел на неё растерянным взглядом, и впервые за многие годы увидел в своей жене потрясающую женщину.
Марина Петровна была совершенно голая, на её лице темнела полоска грязи, руки и ноги покрыты ссадинами, волосы растрепались, создавая вокруг её головы светящийся в всполохах пожара ореол. В глазах её не было и тени страха. Они полыхали какой-то внутренней силой и решимостью.
- Ключи в доме, - сиплым от возбуждения голосом высказал свою мысль Анатолий.
Марина Петровна лишь на миг задумалась, а потом прошептала:
- Жди меня тут. Ворота открой.
Повернувшись к нему своим красным от ожогов задом, Марина Петровна бесшумно скрылась в ночи. Анатолий пополз открывать ворота. На его счастье, основной поток пожаротушителей проходил через двор соседей, так что никто не смущал голого Анатолия, распахивавшего ворота.
Марина Петровна вернулась минут через десять с ключами и документами. Особенно расспрашивать её о способе добычи этих драгоценных вещей у Анатолия не было ни времени, ни желания. Он просто пикнул сигнализацией, и со скоростью и ловкостью, которым позавидовали бы спецназовцы, Анатолий и Марина Петровна заняли свои места в автомобиле. Три секунды потребовалось Анатолию, чтобы завести машину, включить фары, выехать за двор и помчаться в сторону родного дома.
- Маринка, как ты их достала? - начиная улыбаться, спросил Анатолий. Адреналин бодрил, пьянил и заставлял лететь по просёлку на скорости около шестидесяти километров в час.
- Я в форточку залезла, - расплываясь в довольной улыбке, ответила Марина Петровна.
- Хотел бы я на это посмотреть, - рассмеялся Анатолий. Теперь, когда опасность миновала, его неудержимо тянуло на истерический смех.
Марина Петровна тоже засмеялась, жмурясь от вспыхивающих впереди молний.
Остановить смех не было никакой возможности, они оба смеялись до слёз, до боли в животе, не замечая ухабов и рытвин, не замечая первых капель дождя, упавших на лобовое стекло.
Так, окрылённые успехом, они и застряли в луже. Машину стащило в глубокую колею, и она беспомощно повисла на брюхе, размешивая колёсами антрацитовую жижу.
Смех как рукой сняло.
Анатолий и Марина Петровна выбрались из машины и оценили масштаб трагедии с первого шага. Сверху лил проливной дождь, глубина колеи достигала колена Марины Петровны. Голые ступни скользили по грязи.
- Нужно веток под колёса накидать, - выдвинул идею Анатолий, открывая багажник.
ОН достал домкрат и запасное колесо, поддомкратил машину, затем вернулся к багажнику и поискал в нём топор. Топор нашёлся почти сразу. Анатолий оскальзываясь направился к ближайшему кусту и принялся рубить ветки. Марина Петровна, периодически падая в грязь, таскала эти ветви к машине. Только минут через двадцать, когда они оба были в грязи по самые уши, Анатолий сел за руль машины. Марина Петровна упёрлась руками в багажник, замерев в классической позе Сизифа. Анатолий нажал на газ, обдав Марину Петровну грязью из-под колёс, и машина выскочила из лужи. Анатолий вылез, закинул в багажник запаску, домкрат и топор, посмотрел, как Марина Петровна пытается умыться в луже, и меланхолично заметил:
- Бесполезно. Садись, дома отмоемся.
Они молчали, пока не выехали на асфальтированную трассу.
- Толь, - сказала чуть улыбающаяся Марина Петровна, - а что мы будем делать, если нас остановит ГАИшник?
-Ты лучше подумай, как мы будем бежать от машины до подъезда, и что будет, если в подъезде нам на встречу попадётся Валентина Ивановна из двадцать седьмой квартиры...
Они дружно засмеялись.
Марина Петровна посмотрела на своего голого мужа, покрытого ровным слоем грязи, перевела взгляд на светлеющий восточный край неба, и с мудрой улыбкой на лице встретила мысль, что подходит к концу лучшая ночь в её жизни.
Через девять месяцев у Анатолия и Марины Петровны родился чудесный малыш, которого они назвали Арсением. В кругу семьи мальчика называли СЕНЯ, в честь сена, поспособствовавшего его зачатию.
(с) Екатерина С. Сапьян
лето 2011
Свежие комментарии